Размышления у разбитого корыта
Мало их осталось, участников боевых сражений и их вдов, чуть больше - малолетних узников концлагерей. Все они были в какой-то степени обижены - войной, страной, а некоторые - роднёй. Сам себя необходимым не можешь обеспечить - становишься всем в тягость. Оно, может, и не всем, да какая тут разница. А кто-то получил казённую бумажку со всеми полагающимися печатями и подписями. На бумажке написано: «Вам отказано в предоставлении ЕДВ (единая денежная выплата. - Прим. ред.) на приобретение жилого помещения...
...в связи с тем, что в соответствии со ст. 51 ЖК РФ Вы не признаны нуждающимся в жилом помещении». Не нуждающейся была признана и бабушка Маня из деревни Выбити Солецкого района, бездетная вдова участника войны Петра Михайловича Михайлова, умершего ещё в 1965-м.
Обращалась старушка в разные инстанции, не сама, правда: родственники по её просьбе. Приезжали в квартирку комиссии из администрации поселения, района и даже области (управление жилищной инспекции), составляли акты о том, что жильё вдовы для проживания пригодно, потому что «деформаций несущих конструкций дома не выявлено». В актах обследования подробно описано состояние «пригодной к проживанию» однокомнатной квартирки. Например, указано, что отопление не работает, и посреди комнаты поставлена буржуйка, что требуется замена полов, канализации, ванны, электропроводки и электросчётчика. Про незакрывающиеся окна и входную дверь вообще интересно написано: «Оконный блок подвержен гниению, рама не закрывается, дверь деревянная, перекошенная и не закрывается».
Помочь в ремонте тоже отказались, поскольку квартира была приватизирована. Когда двоюродная сестра спросила Марию, зачем, дескать, ты приватизировала эту развалюху, та ответила: «Так бабы на лавке сказали, что иначе заставят выкупать по остаточной стоимости, а кто их знает, какая эта стоимость будет, неровён час, на улице останешься».
Кто не успел, тот опоздал
Короче, в пригодной квартире восьмидесятилетняя вдова участника войны не могла ни в туалет сходить - ходила на ведро, ни в ванне помыться, обогревалась у печки-буржуйки и жила с открытой дверью. По поводу последнего обстоятельства: бабу Маню обокрали, стащили целлофановый пакет с 20 тысячами «гробовых» и со сберкнижкой, пустой, правда. Из-за той беды у старушки случился инсульт, потом второй, и стала она совсем немощной.
Взяла её к себе всё та же двоюродная сестра, которой самой за семьдесят. Тамара Дмитриевна рассказывает:
- Мария просила, чтобы я не отдавала её в богадельню, так она дом для ветеранов называла. Боялась почему-то, причитала, что мы - родные кровиночки. У неё кроме меня есть ещё один родственник, родной племянник. Она и жила-то ради него - свадьбу его играла, квартиру ему обставляла, с внуком нянчилась. Состарилась - стала не нужна. Когда ей сертификат на жильё не дали, племянник от неё и отказался. А я Марию и без сертификата не бросила, два года она у меня жила... Я вот думаю: у неё грамот разных полно, всю жизнь трудилась - в колхозе, на лесозаготовках, вдова ветерана войны, а ничего ей не было положено. Несправедливо как-то, мне кажется.
...Вот и я размышляю - хотя теперь уже поздно размышлять и выяснять, кто прав, кто виноват. Умерла баба Маня, недели две как умерла. Что ж, старая, пожила. А что условия не улучшила, так, может, оно и правильно по отношению высших, небесных сил к её племяннику. Племянник, он ведь не сын, у него и совесть не сыновняя.
Татьяна Козловкая (novved.ru)
